Борис Бернаскони: «Останется только архитектура искусства»

Борис Бернаскони: «Останется только архитектура искусства»

Его архитектура завораживает, притягивает, не отпускает. Заставляет остановиться и задуматься. В каждом его проекте чувствуется собственный стиль и новаторская смелость, но при этом ни одно созданное им здание абсолютно не похоже на другое

«Гиперкуб» и MATREX в Сколково, «Ельцин-центр» в Екатеринбурге и ландшафтный павильон «Арка» в Никола-Ленивце. Эти объекты как будто опережают время и транслируются нам из далекого будущего. Как и сам их автор Борис Бернаскони, который в интервью нашему изданию рассказал о настоящей архитектуре, о пути, который проходит проект от замысла до реализации, и о том, что ждет профессию архитектора в будущем.
Борис, в одном из своих интервью вы сказали: «Я считаю себя лидером архитектурной коммуникации. Я создаю идею ближайшего будущего и не только». В чем заключается эта идея?
В результате своей 20-летней практики я пришел к мысли, что сегодня может работать только алгоритмическая архитектура. Архитектура — это в первую очередь программная составляющая объекта, которая позволяет ему жить эффективно не только сегодня, но еще и в ближайшие сто лет. Для этого необходимо реализовать в объекте определенную программу действий при помощи набора функций. Речь идет о создании некоего объекта-трансформера, наполненного четким функционалом и при этом способного в будущем подстраиваться под изменения.
Что касается подстраивания под изменения, здесь вопрос очень сложный и тонкий, связанный с прогнозированием. Конечно, архитектура — это всегда в какой-то степени прогноз: ты должен предвидеть, как вообще будет развиваться среда, город, как будет развиваться пользователь. Не буду использовать термин «потребитель». Хочется верить, что мы чем-то отличаемся от бактерий, движущихся в направлении питательной среды. Архитектор должен понимать, что важно пользователю сегодня, что станет важным в ближайшей перспективе и, конечно, делать долгосрочный прогноз.
Да, этот прогноз сбывается не всегда. Но вместо «сбывания» в виде награды ты так или иначе получаешь от процесса создания чего-то нового мощный эффект — назовем его, к примеру, маркетинговый. Потому что ты экспериментируешь, и этот эксперимент как минимум попадает в поле зрения общества. И это уже хорошо — так объект работает и создает дополнительную репутацию только лишь за счет своей экспериментальности.
Однако за всеми этими вещами нельзя забывать про скупой, рациональный девелопмент. Архитектор, будучи футурологом и одновременно аналитиком, должен быть рациональным, и генерировать все решения исходя из необходимого и достаточного. Речь о том, что объект должен соответствовать бюджету, потреблять не слишком много ресурсов и быть эксплуатационным. В какой-то степени это также про будущее, как и про настоящее.
Главное — не проектировать объекты, устаревающие уже в процессе строительства. По сути, ты должен проектировать пятью, десятью годами вперед. Создание любого объекта — минимум три-пять лет, плюс еще нужно время на запуск и адаптацию здания — и по организации потоков, и по функциональному наполнению. Иногда функционал по дороге меняется. Все эти моменты я и называю работой с будущим.


Здание-трансформер «Гиперкуб» в Сколково.

Все большее значение при проектировании приобретает применение искусственного интеллекта. Какое влияние это в конечном итоге окажет на архитектурную профессию?
Очевидно, что мы идем к алгоритмизации — использованию искусственного интеллекта в проектировании. Я думаю, профессия архитектора вообще исчезнет со временем. Максимум ей осталось лет тридцать. Вместо архитекторов будут работать алгоритмы. И эти алгоритмы будут выдавать очень точные решения, причем даже с наличием эмоциональной составляющей. Я и сам, конечно, когда-нибудь стану алгоритмом. Из всех видов архитектурных практик останется только архитектура искусства.
Пока же архитектор очень востребован: слишком много сегодня вопросов, нуждающихся в анализе и прогнозировании (не стоит забывать, что архитектор еще и аналитик, способный составлять прогнозы). Искусственный интеллект, пока он контролируется человеком, к этому не способен. Но когда он обучится и достигнет высокого уровня прогнозирования, профессия архитектора абсолютно точно закончится навсегда — все вопросы будут решаться без архитектора.
Мне кажется, вообще человек может закончиться в этот момент, потому что искусственный интеллект совершенно точно не даст повода отключить себя.

Это все очень грустно. Вы готовы закончиться через тридцать лет?
Да, я уже сейчас готов закончиться (говорит Борис, не задумываясь, и так легко, что понимаешь: действительно готов. — Прим. ред.). Но пока я еще работаю и буду дальше создавать классные высокоэффективные объекты. Просто такие проекты все еще не очень востребованы. Не знаю почему, может, вообще люди пока не готовы к эффективности — кстати, не только в России, во всем мире… У хищника есть два способа охоты. С прогнозированием и без. С прогнозированием хищник выстраивает траекторию к точке перехвата цели. Без прогнозирования — корректирует траекторию по ходу движения. Создание объекта — это тоже в определенной степени движение к цели. Хотелось бы больше заказчиков, ясно представляющих себе траекторию движения к цели. В основном это молодые духом люди, у которых, несмотря на высокую степень информационной загруженности, хватает вычислительных ресурсов для выстраивания опережающей траектории движения. Конечно, это задачка для энергичных и стремящихся людей.


Главное общественное здание инновационного центра Сколково MATREX

Отсутствие грамотных заказчиков — проблема, о которой говорят многие представители творческих профессий. В архитектуре существует еще один больной вопрос — небольшое количество проектов, реализованных в том виде, какими их задумал архитектор. Если сравнить объект в стадии проекта и его реальное воплощение на этапе сдачи в эксплуатацию, какой процент в нем остается от замысла архитектора?
Для России это где-то процентов 25. Но эта цифра стремительно меняется к большему. Пока у нас очень плохо с реализацией проекта, потому что нет достаточного уровня дискурса. Другими словами, уровень дискурса не догоняет уровень современных технологий. Архитектор находится, в каком-то смысле, в параллельной реальности, в отличие от большинства участников строительного процесса. Чаще всего это самая правильная реальность из всех реальностей. Поэтому многие в принципе не понимают, о чем вообще архитектор ведет речь. Общий уровень дискурса необходимо подтягивать, в том числе при помощи создания института заказчика, которого у нас нет. Кстати, это легко регулируется законодательно.
Я уже говорил о том, что мало хороших заказчиков. Вообще немного тех, кто создает объект недвижимости не только для получения прибыли.


Здание — ландшафтный объект «Арка» в арт-парке Никола-Ленивец в Калужской области

Ваши проекты называют архитектурой будущего. Можете выделить свой самый любимый?
Наверное, один из таких объектов — ландшафтный объект «Арка». При создании проекта передо мной стояла, с одной стороны, очень простая задача — спроектировать павильон (павильон для ежегодного архитектурного фестиваля Archstoyanie. — Прим. ред.). А с другой стороны, задача сложная, потому что место это не городское, и потоки здесь создаются исключительно сезонно, и они очень специальные, скажем так, туристическо-эмоциональные. Фишка проекта в том, что на границе леса и поля возникает чисто городская типология — триумфальная арка. И при этом она сливается с местной средой, становится природным объектом, полностью созданным из природного материала.
Вообще в этом проекте заложена масса эффектов, один из них — эффект старения. Дерево естественно стареет, после чего разрушается. Архитектор всегда мечтает построить объект вечный, а здесь наоборот: я понимаю, что лет через тридцать арка должна исчезнуть.
Переработка как идея использования объекта после его смерти также заложена в проект. Дерево должно пойти, будучи идеально высушенным к тому времени, на топку местным деревням. В общем, эта вещь со временем превратится в прах и исчезнет так же, как и появилась. Мне думается, так и должна создаваться настоящая архитектура. 

Досье
Борис Бернаскони родился в Москве в 1977 году. Окончил МАрхИ и академию им. Плеханова. В 2000 году открыл собственное междисциплинарное бюро BERNASKONI, специализирующееся на проектировании знаковых архитектурных объектов и работающее на стыке архитектуры и промышленного дизайна. Проекты бюро неоднократно одерживали победы в престижных международных конкурсах. «Гиперкуб» в 2014 году выбран в качестве финалиста в номинации Arhitezer A+ в категории «Архитектура + технологии». Проекту «Волгадача» присуждена премия «Лучший российский дизайн» и награда Arhiwood в категории «Загородный дом». В 2016 году реализованный проект здания MATREX был лично выбран куратором для участия в XV Венецианской биеннале архитектуры в Венеции.
Логотип Вестник Строительство