Человек на хозяйстве

Человек на хозяйстве

Основу отечественного ЖКХ составляли дворники

В этом году исполняется 370 лет началу функционирования системы жилищно-коммунального хозяйства в России. Постепенное введение института ЖКХ избавило города от моровых поветрий, способствовало санитарно-эпидемиологическому оздоровлению их населения и наведению порядка на улицах.

Человек с метлой
Можно сказать, что рождению своему жилищно-коммунальные службы России обязаны появлению в городах дворников, имевших самые разнообразные обязанности. Еще царь Алексей Михайлович в 1649 году утвердил указ о Градском благочинии. «Чтобы грязи не было — ​иметь на каждом дворе дворника… ведать всякое дворовое дело, починки и прочие дела».
«Тишайшего» царя больше заботила даже не чистота и опрятность, а противопожарная безопасность. Известно ведь, что от копеечной свечи вся Москва сгорела. А заодно служители должны были следить, «чтоб в улицах и в переулках бою и грабежу и корчмы и табаку и иного никакого воровства и распутства не было».

Петр I, понимая проблему, подключил к охране чистоты и порядка полицию. С одной стороны, за чистотой улиц, постоялых дворов, базаров, площадей и пр. должны были следить полицейские чины и городская стража. С другой, не полиции же убирать лошадиный навоз и чистить ретирадные (отхожие) места во дворах (до начала ХХ века клозеты в многоквартирных домах размещались на улице). Кроме того, младшие дворники занимались еще и заготовкой дров, переноской мебели, колкой льда, растопкой самовара, мелкими поручениями, тогда как старшие дворники несли на себе еще и обязанности доставлять паспорта жильцов и постояльцев в полицию. В его ведении находились домовые книги. На них также лежали труды по посыпанию тротуара песком зимой и соблюдению пожарной безопасности. Они же не пускали во двор шарманщиков, попрошаек, бродяг и подозрительных личностей.

В определенное время вечером дворники закрывали ворота во двор, а припоздавшие жильцы должны были звонить в колокольчик в дворницкую, чтобы тот, кряхтя и недовольно ворча, отпирал ворота, протягивая руку за честно заработанной «копеечкой».
На начало ХХ века, по данным исследователя Екатерины Юхневой, в Санкт-Петербурге в 9635 многоквартирных домах числилось 18 139 дворников (сегодня — ​порядка 11 тысяч).

Петербургский градоначальник генерал Николай Клейгельс писал: «Напоминая, что особые условия службы дворников в столице требуют от них безупречной нравственности и умения спокойно, сдержанно и предупредительно вести себя в отношениях с обывателями города… предлагаю г.г. приставам: 1) строго следить за поведением дворников, при всяком удобном случае внушая им правила спокойного и предупредительного отношения к обывателям, всем без различия; 2) входить в сношение с домовладельцами об устранении от службы тех дворников, которые не понимают сущности возлагаемых на них служительских и сторожевых обязанностей и не удовлетворяют предъявляемым к ним требованиям охраны спокойствия обывателей и целости их имущества».

Доход старшего дворника в столице, в зависимости от дома, определялся до 50 рублей в месяц, дежурного — ​25‑35 рублей, младшего — ​20 рублей.
Историк Александр Музафаров подчеркивал: «Уровень доходов старшего дворника был близок к уровню младшего офицера или чиновника низшего класса. В начале XX века дворник не был маргиналом или гастарбайтером. Это была неплохо оплачиваемая и пользовавшаяся уважением обывателей работа».

У дворников существовали и иные обязательные, но непрофильные функции. После покушения в 1866 году террориста Дмитрия Каракозова на императора Александра II охранное отделение добровольно-принудительно вменило им в функционал сотрудничество с полицией. Дворники должны были докладывать о прибытии на жилье незнакомых лиц в ближайший участок, о подозрительных собраниях, в случае необходимости выступать в качестве понятых при обысках. В особых случаях их обязывали даже участвовать в облавах, для чего снабжали полицейским «свистком на снурке». Поэтому неудивительно, что в ходе «бескровной» Февральской революции число пострадавших в столице «работников сферы ЖКХ» равнялось числу погибших и искалеченных полицейских.

Впрочем, обе революции и Гражданская война продемонстрировали, что отсутствие «человека с метлой» ничуть не лучше, чем наличие «человека с ружьем». Российские города без дворников пришли в крайний беспорядок. Мусор, трупы животных, нечистоты никто не убирал, что отозвалось вспышками эпидемий холеры, сыпного тифа, сибирской язвы, испанки и др. И уже в начале 20-х годов дворников перестали считать «прислужниками царизма» и вернули в систему городского хозяйства. Со всеми прежними дополнительными опциями. Уже в 1922 году в Москве появились особые предписания дворникам, в которых говорилось: «Обо всех нарушениях немедленно доносить милиции, оказывая последней возможную помощь в деле надзора за общественным порядком, а в случае необходимости отправки кого-либо в отделение — ​доставить лично по назначению; нести ночные дежурства и знать номера телефонов пожарных частей и отделений милиции. При вступлении на дежурство дворник снабжается свистком, знаком с надписью «дворник» и на зимнее время — ​тулупом».
И практически в неизменном виде в российских городах дворники дожили до наших дней.
Потому что без воды…
Первый отечественный водопровод появился в Москве при дворе Бориса Годунова. В 1601 году его протянули «из Москвы-реки на государев двор на Конюшенный на большой, по подземелью великой мудростью». После Смуты уже при Михаиле Федоровиче в 1633 году царский водопровод усовершенствовали. Как пишет исследователь Евгений Тарасевич, теперь вода поднималась в огромный бак в Свибловой башне, а оттуда по свинцовым трубам подавалась «на царский двор ради великого потребования». Заведовал этим хозяйством «водовзводного дела мастер», получавший за свою работу большие для той поры деньги — ​20 рублей в год (жалование стрельцов, простые ремесленники зарабатывали раза в четыре меньше). В царском хозяйстве трудилось 188 истопников — ​«комнатные» занимались печами в многочисленных теремных помещениях, «мовные» топили бани.
При Екатерине Великой московский водопровод начали расширять (в Петербурге воды хватало с избытком, даже подтапливало ежегодно) и потянули от села Большие Мытищи. Сбрасывали воду в специальные бассейны, а развозили ее по городу водовозы в бочках.
А поскольку рост населения обеих столиц был заметен, встал вопрос о том, «чтоб в Москву-реку и в прочие сквозь город текущие воды никто никакого сору и хламу не бросал и на лед нечистот не вывозил». Необходима была городская канализация.

Поскольку вопросы городского хозяйства были возложены на городские управы лишь по Городовому положению 1870 года, то канализация появилась в России достаточно поздно: управы просто не имели полномочий распоряжаться средствами, они лишь могли апеллировать к губернскому управлению. Лишь ближе к концу XIX века крупные города обзавелись собственной канализацией и станциями очистки воды, что резко сократило в них угрозу эпидемий холеры — ​вечного спутника мещан.
В Северной столице эту проблему решили в 1888 году, в Москве — ​через 10 лет.

В Ростове в 1892 году начали использовать в качестве источника водоснабжения не только «Богатый колодезь», но и реку Дон. Для этого построили пять английских фильтров с общей фильтрующей поверхностью 1000 кв. метров. Новая водопроводная система подавала 2500 кубометров очищенной воды в сутки. В том же 1892 году для промышленных объектов Ростова по отдельной водопроводной магистрали (протяженностью 9 км и диаметром 200 мм) начали подавать из реки Дон нефильтрованную воду, которая отпускалась по цене на 50% дешевле установленного тарифа. Правда, это повлекло за собой ряд неожиданных и неприятных сюрпризов для некоторых ростовских домовладельцев, которые у себя в домах стали пересоединять трубы и пользоваться промышленной водой для бытовых нужд, в том числе для питья. В результате из водопроводных кранов можно было получить мелкую рыбу и моллюсков — ​обитателей Дона…

К этому периоду относится зарождение в Ростове системы канализации — ​первый коллектор в Генеральной балке пустили в эксплуатацию достаточно рано — ​в 1893 году. Даже в Нижнем Новгороде канализация появилась позже — ​в 1896 году, ко времени проведения Всероссийской выставки. Несколько позже начались работы по проектированию и строительству канализации и в Нахичевани.
В советское время санитарно-гигиеническому состоянию водопровода как объекту повышенной опасности уделялось особое внимание. Насосные, водокачки, станции фильтрации и аэрации были взяты под усиленную охрану. Воду проверяли несколько раз в день в специальных лабораториях.
Дело было не только в заботе о здоровье горожан, но и в бурном развитии промышленности, стоки которой частенько бездумно и бесконтрольно сбрасывались в ближайшие балки, попадая в питьевые горизонты и реки. К тому же рост городов повлек за собой увеличение протяженности коммунальных систем, строительство дополнительных насосных при превышении сроков службы старых коммуникаций. Увеличение же давления в системах для обеспечения бесперебойного водоснабжения вели к многочисленным порывам старых труб, что сделало советское ЖКХ объектом критики и насмешек. О том, что «вся система прогнила» сочиняли анекдоты с политическим подтекстом.
О коренной модернизации водоснабжения и водоотведения мечтали долгие годы, но до сих пор этот процесс с разной долей интенсивности в России находится в состоянии броуновского движения.
Вороньи слободки
Многоквартирные дома в России как коммерческий объект начали появляться лишь в середине XIX века. Серьезные домовладельцы, наблюдая промышленный подъем и концентрацию в городах большого количества производительных сил, смекнули, что несет им сдача в аренду своей собственности. Покупать или строить собственное жилье военным, служащим, мелким клеркам, а тем более рабочим было не на что. Зато торговцы, финансисты, купечество вполне могли вложить лишние средства в недвижимость. С одной стороны, сохраняя их, с другой, приумножая: сдать в аренду под жилье 5‑7-этажный доходный дом с магазинами на первом этаже и квартирами на остальных было крайне выгодно. Постоянный доход и минимальная головная боль.

На рубеже веков доходные дома в городах стали основным строительным драйвером отрасли. Домовладельцы даже могли себе позволить выбирать квартирантов и произвольно варьировать арендной платой в зависимости от кредитоспособности постояльца. Порой были случаи коллективного найма жилья с последующей сдачей его «углов» в субаренду более бедным студентам и рабочим. В 1915 году в Петрограде в одной квартире ближе к рабочим окраинам в среднем проживало 8,7 семей.

Однако революция внесла серьезные коррективы в содержание жилого фонда и его собственность. В крупных городах произошли кардинальные изменения в социальном составе жильцов многоквартирных домов. «Состоятельная публика», если выжила в Гражданскую войну и не эмигрировала, вынуждена была «уплотняться», лишаясь простора. В некогда «приличные районы» переселялась беднота с рабочих окраин, образуя коммунальные квартиры — ​название закрепилось из-за эталона советской мечты, коммуны в любом ее виде как идеального типа проживания «нового человека».
20 августа 1918 года был принят декрет Президиума ВЦИК «Об отмене права частной собственности на недвижимость в городах», он упразднил право частной собственности на жилье и передал жилые дома в распоряжение органов местной власти. При этом в ряде городов муниципализация была проведена еще раньше. Так, в Москве, согласно постановлениям Моссовета «о городских недвижимостях» от 30 ноября, 12 декабря 1917 года и 26 января 1918 года отменялось право частной собственности на дома, если их стоимость была не менее 20 тысяч рублей или если чистый годовой доход с найма превышал 750 рублей. Ордера на вселение и «уплотнение» выдавались жилсоветами или жилкоммунотделами. При этом «буржуазные семьи» в ряде случаев подлежали выселению. Так, из Москвы осенью 1918 года было выселено более 15 тысяч «буржуев». На их место в Белокаменной заселилось порядка 500 тысяч пролетариев, в Петрограде — ​около 300 тысяч. Публика была разная, у Михаила Булгакова в «Собачьем сердце» это прекрасно показано. «Швондеры» быстро превратили добротные дома в «вороньи слободки», которые и поныне пребывают в городах под оскорбительным термином «старый фонд».

Для новых собственников была установлена чисто символическая плата за коммунальные услуги, не имеющая ничего общего с экономическими реалиями (семьи красноармейцев вовсе избавлялись от платы за коммунальные услуги). Но цели зарабатывать на ЖКХ советские власти и не ставили: городской пролетариат был основой и «гегемоном» компартии, поэтому и должен был находиться на особом положении. К началу 40-х годов почти треть населения СССР жила в городах. Однако жилья строилось мало, и переселившиеся из сельской местности ютились в подвалах и полуподвалах, коммуналках и общежитиях. Великая Отечественная война и разрушения большей части европейской части страны крайне обострила вопрос жилья. Необходим был качественный скачок, который позволил бы «вывести людей из подвалов» в человеческие условия существования в городах. Им стало появление знаменитых хрущевок — ​малогабаритных панельных пятиэтажек, которые с 1954 года начали строиться в стране массово. Это позволило увеличить среднюю жилплощадь на душу населения с 7 кв. метров в 1952 году до 15,5 кв. метров в 1980-м. В настоящее время именно они стали объектом очередной реформы в сфере ЖКХ — ​реконструкции жилого фонда с заменой их на современное жилье. Пока этот процесс только начинается в столицах, когда же он охватит всю страну, предсказать невозможно. 
Логотип Вестник Строительство